Сегодня исполняется 265 лет со дня рождения Джеймса Паркинсона. Однако в изучении открытой им болезни не меньший вклад внесли и другие люди. Например, давший ей имя Жан Мартен Шарко. Кроме этого, не меньшее значение имела и единственная в этой области работа Константина Третьякова, выдающегося российского, французского, бразильского и советского невролога, благодаря которому мы знаем, где начинается болезнь Паркинсона.
Константин Третьяков
Он родился 8 января 1893 (26 декабря 1892 года старого стиля) в не так давно присоединенных к Российской империи среднеазиатских землях, в Новом Маргилане. Теперь это узбекская Фергана. Наш герой был потомственным медиком – Николай Третьяков был военным врачом. И не просто врачом, а участником первой экспедиции по Памиру. Достаточно быстро семья переехала в Сибирь, в Иркутск. Что мать Константина, что ее дети отличались вольнодумством, за что и страдали. Сначала одного сына, Николая, за участие в волнениях выгнали из Иркутской губернской гимназии, самого Константина вынудили сдать экзамены экстерном, а затем и мать выслали из Иркутска. Вот вам и уникальный случай – кем надо было быть, чтобы сослали ИЗ Сибири! Но между первым и вторым эпизодами биографии семьи Третьяковых состоялся важнейший момент в жизни Третьякова-младшего: дабы оградить детей от политики и ее последствий, родители отправили детей учиться за границу. В Парижский университет. Неплохо для начинающих революционеров.
Эдуар Кирмиссон
Любопытно, что даже маститый историк всего, что связано с болезнью Паркинсона, самый цитируемый автор по этой тематике, профессор Эндрю Лис допускает ошибку: он пишет, что Третьяков сразу же пошел в интернатуру Общественного госпиталя Парижа в 1913 году к знаменитому хирургу Эдуару Кирмиссону (до сих пор выполняются косметические операции Кирмиссона), но только что приехавший из России юноша провалил экзамены, став 255-м в списке 294 кандидатов и стал экстерном. Увы, к тому времени Третьяков уже два года как учился в Париже – и источник самый вернейший, автобиография самого Константина Николаевича, написанная им на должность заведующего кафедры нервных болезней Саратовского медицинского института. Но это, конечно, мелочи.
Важно другое: Третьяков трудился усердно и самоотверженно, и в итоге в 1917 году стал главой лаборатори мозга при кафедре нервных болезней медицинского факультета Парижского университета. Но главное – он стал учеником Пьера Мари, одного из ближайших учеников великого Шарко, оставившего свое имя в множестве медицинских эпонимов (самый знаменитый – болезнь Шарко-Мари-Тута). Таким образом, Третьякова можно называть внучатым учеником Шарко.
Пьер Мари
Именно Мари стал научным руководителем диссертации Третьякова, которая получила название «Contribution a l’etude de l’anatomie pathologique du locus niger de Soemmering avec quelques deductions relatives a la pathogenie des troubles du tonus musculaire et de la maladie de Parkinson». То есть, «Патологическая анатомия черной субстанции Зоммеринга с некоторыми дискуссионными вопросами патогенеза нарушения мышечного тонуса при болезни Паркинсона». В этой работе Третьяков и сформулировал нигерную теорию формирования болезни Паркинсона. Нет-нет, к афроамериканцам эта теория не имела никакого отношения. Третьяков предположил, что симптомы заболевания вызваны гибелью нейронов в так называемой чёрной субстанции (Substantia nigra, отсюда и название). Это часть среднего мозга человека, которая относится к так называемой экстрапирамидной системе. Если гибнут нейроны этой субстанции (почему так происходит, достоверно неизвестно до сих пор), то нарушается так называемый негростриарный путь, передача импульса по которому обеспечивается вырабатывающими дофамин нейронами черной субстанции. Кстати, именно в этой работе Третьяков предложил называть фибриллярные включения, появляющиеся в нейронах при болезни Паркинсона, тельцами Леви, в честь впервые описавшего их за семь лет до этого Фрица Леви.
Тельца Леви
Теория Третьякова сделала его знаменитым, несмотря на то, что господствующей теорией возникновения болезни Паркинсона она стала только почти через два десятка лет: в 1938 году немецкий врач Рольф Хасслер опубликовал результаты вскрытий многих пациентов с болезнью Паркинсона, подтвердившие правоту тогда уже ставшего советским ученого.
Интересный факт: докторская диссертация Третьякова стала единственной его работой, посвящённой болезни Паркинсона. Кстати, Эндрю Лис говорит, что из опыта Джеймса Паркинсона и Константина Третьякова каждый ученый должен сделать важный вывод: неважно, сколько статей вы написали, важо – каких. Джеймс Паркинсон написал одну крошечную книжку по неврологии, у Третьякова вышла только одна статья по болезни Паркинсона… «Я написал 700 статей, но променял бы их все на одну уровня работы Третьякова или Паркинсона», — говорит Лис.
Через четыре года Третьякова пригласили работать руководителем отделения неврологии и заведующим научно-исследовательской деятельности в Центральной психоневрологической больницы бразильского штата Сан-Паулу, где наш соотечественник трудился с 1923 по 1926 год, где занимался самыми разными патологиями – от нейросифилиса и нейроцистициркоза (личинки червей-паразитов в нервной ткани) до бокового амиотрофического склероза и эпилепсии. А затем… Затем Константин Николаевич получил очень заманчивое предложение: переехать в США, в университет и госпиталь Джонса Хопкинса.
Владимир Бехтерев
Почему-то Третьяков отправился из Бразилии в США через Европу. И там его переманили в СССР. Огромное влияние для того, чтобы привлечь талантливого невролога в нашу страну оказал Владимир Бехтерев… Непонятно, почему Третьяков поехал: мать его умерла в 1917 году, отец в 1918, сестра в 1920 году, да и брат Николай, вернувшийся в Россию, погиб в Гражданскую войну в стычке с корниловцами.
А вернувшись, Третьякову пришлось снова подтверждать все свои умения – а на хороших местах уже сидели ученые и врачи, и никто не хотел их освобождать. В итоге в 1931 году ему подвернулась «по конкурсу» профессорская должность в Саратове – где он и проработал еще 25 лет, создал отличную школу врачей, но ничего сравнимого со своей докторской диссертацией, увы, уже не оставил…
Текст: Алексей Паевский
